История Концерта для виолончели с оркестром ми минор, соч. 58 Прокофьева сложна и даже туманна. В начале 1930-х Прокофьев познакомился с великим русским виолончелистом-эмигрантом Григорием Пятигорским; они вдвоем исполнили раннюю «Балладу» Прокофьева для виолончели и фортепиано. Впоследствии, вероятно, подстрекаемый к этому великим дирижером и музыкальным меценатом Сергеем Кусевицким, Пятигорский сказал Прокофьеву, что хочет, чтобы тот написал концерт для виолончели. Заинтересовавшись идеей, Прокофьев попросил виолончелиста продемонстрировать различные эффекты на виолончели; это шло хорошо, по воспоминаниям Пятигорского, Прокофьев часто вскакивал со стула от волнения, приказывая ему «играть еще раз!»
Прокофьев согласился написать концерт и приступил к работе над первой частью в 1933 году - Пятигорский был в восторге от результата и от начала последующего скерцо; но именно во время работы над концертом Прокофьев принял судьбоносное решение вернуться в Советский Союз, после чего контакты стали спорадическими. В какой-то момент Прокофьев застенчиво сообщил Пятигорску, что, как беженец из Советского Союза, последний больше не может быть посвященным и не может быть допущен к первому спектаклю. Наконец, завершенный в 1938 году, концерт был впервые представлен русским виолончелистом Львом Березовским и дирижером Александром Мелик-Пашаевым в Санкт-Петербурге, но без впечатляющего успеха. Святослав Рихтер, игравший на первых фортепианных репетициях, обвинил в провале и виолончелиста, и дирижера. Виолончелист хотел сыграть ее сентиментально, что Прокофьеву было отвратительно, а дирижер, по-видимому, проникся к пьесе каким-либо чувством; поэтому спектакль, по выражению Рихтера, был «полным фиаско». Пятигорский и Кусевицкий дали американскую премьеру в Бостоне в 1940 году; но опять же, это было меньше, чем триумф.
Так как же сам Прокофьев относился к этой пьесе? Характерно пренебрегая негативной реакцией («Критики остались равнодушными из-за чистой тупости») и указывая на его родство с его очень успешным вторым скрипичным концертом, он предпринял попытку спасти произведение. Великий русский виолончелист Даниил Шафран был поражен, когда в конце 1930-х годов Прокофьев неожиданно позвонил ему и пригласил, а точнее, приказал разучить концерт. Шафран, тогда еще подростку, скромно ответил, что ему придется спросить своего учителя. Он так и сделал, но, увы, его учитель сурово запретил ему заниматься такими опасными современными вещами. Очень жаль; Шафран, если бы кто-нибудь, мог спасти произведение от забвения.
После этого концерт, наказанный своим безвкусным приемом, совершенно исчез на несколько лет. В конце 1943 года Прокофьев писал Кусевицкому: «Я хотел бы, чтобы вы сказали мне, есть ли у вас оркестровая партитура моего концерта для виолончели; после отправки рукописи в издательство я остался без дубликата, и мы уже несколько лет не можем исполнить концерт». Единственным виолончелистом, исполнившим концерт, был прекрасный французский артист Морис Жендрон, давший западноевропейскую премьеру в Лондоне в конце 1945 года; опять же, кажется, что концерт как-то не произвел большого впечатления. Тем не менее, помощь была под рукой — в некотором роде. В 1947 году молодой Мстислав Ростропович оживил ее в исполнении с фортепиано в Москве и позаботился о том, чтобы ее услышал Прокофьев. Легенда гласит, что Прокофьев сказал Ростроповичу, что ему понравились темы концерта, но форма его не убедила, и он хотел бы его переписать. Несколько лет спустя он так и сделал, хотя первоначально назвал результат «Концерт для виолончели № 2», прежде чем изменить название на «Симфонический концерт».
|